Индустрия моды - это бизнес, который создает свои продукты из царящих в мире настроений, выводит тренды из временного - из того, что уже завтра может казаться совершенно эфемерным. Все это она делает, конечно, чтобы заставить участвовать во всем этом нас - вместе с нашими деньгами. Задача индустрии моды - убедить нас покупать новое и экзотическое, другое и необыкновенное.
Когда скрипучему колесу торговых отношений и трендов пришлось резко затормозить в сентябре 2008 года - когда Lehman Brothers внезапно (не для всех, для большинства людей) обанкротились, мир моды оказался к этому не совсем готовым. В то время как фондовые рынки стремительно рушились, в бутиках по-прежнему появлялись сумочки по двадцать тысяч долларов, в модных журналах были рассуждения о том, насколько выше станет подол юбок и платьев в следующем сезоне, а дизайнеры размышляли о то, что стоит ввести в моду еще более яркие цвета, чтобы еще больше приукрасить эту прекрасную жизнь.
Лаконичность, перетекающая в андрогинность
Однако некоторые бренды почти сразу откликнулись на происходящее - в дизайне появилось больше строгости и сдержанности. Так, в осенне-зимней коллекции Prada 2008 года были платья с высокими горловинами и черным кружевом, а Стефано Пилати, тогда еще работавший в Yves Saint Laurent, показал андрогинную одежду, и нарядил своих моделей в одинаковые черные парики, дополнив образы помадой цвета черного дерева. Марк Джейкобс открыл свежее видение люксового бренды Louis Vuitton: нейтральные, пастельные, земляные тона и довольно простой крой были очень далеки от ранее характерных для него ярких, почти мультяшных коллекций. В следующем сезоне появление новой эстетики стало гораздо более очевидным, и первой в этом направлении начала работать Феб Фило, дизайнер Céline. В ее коллекции были вязаные вещи, туники, кожаные футболки - все очень простого кроя и без каких-либо украшений. В конструкции ее одежды не было абсолютно ничего лишнего, что прозвучало свежей нотой в модной индустрии, и направило ее по совершенно иному пути.
Вскоре очень сложный, вычурный дизайн стал практически забытым - по крайней мере, он не выходил за пределы подиумов и моды как искусства. Для жизни появился новый минимализм. Он предлагал простые решения для трудных времен; качественные, хорошие вещи по-прежнему были актуальны, но теперь одобрялись инвестиции в гардероб, который может прослужить много лет подряд, и не покупка сиюминутных хитов, которые через несколько месяцев станут частью истории моды.
Люди стали искать надежные и качественные вещи, которые не носят на себе явного отпечатка актуальных трендов, и являются достаточно универсальными, чтобы их можно было носить практически везде - как в офисе, так и в ресторане или на вечеринке. Минимализм стал функциональной альтернативой главенствовавшему ранее чисто потребительскому девизу: «Тратить, тратить, тратить».
Одежда стали проще - как и заложенные в ней послания. Такие дизайнеры, как Стелла МакКартни и Ханна МакГиббон работали с костюмами и нейтральными цветами, экспериментируя лишь с небольшими и незаметными с первого взгляда элементами. Новые люди в индустрии, например, Александр Вонг и Хейкки Салонен (который ранее был сосредоточен на урбанистической уличной одежде, и черпал вдохновение в стиле грандж) обратились к элементам дизайна, свойственным спортивной одежде, и простым цветам - черному, белому и серому. Даже такие дизайнеры из числа знаменитостей, как Виктория Бекхэм, которые успешно выплыли из штормов кризиса только за счет громких имен, начали использовать строгие силуэты, минимум украшений и спокойную цветовую гамму. Очень скоро минимализм стал большим, чем модный тренд - он стал духом времени.
Метаморфозы в индустрии под диктатурой времени
Если обратиться к истории, можно увидеть, что минимализм время от времени входил в моду на протяжении всего двадцатого века. Вообще, почти каждое более или менее сильное общественное движение этого богатого на события века сопровождалось минималистскими тенденциями в моде. В 1920-х годах женщины начали освобождаться от роли домохозяек, и заодно освобождались от корсетов, широких длинных юбок и кринолинов. В 1980-х годах женщины начали активно бороться за равные карьерные возможности с мужчинами, и их одежда снова стала более простой, практичной и даже - мужественной. Когда маятник общественных настроений и социальных трендов начинал движение в противоположную сторону (меньше феминизма, больше женственности) подиумы заполнялись изящными, пышными нарядами, нежными цветами и всевозможными декоративными деталями.
Так случилось, что последняя рецессия - названная женской рецессией, потому что сокращения рабочих мест и социальных дотаций больше всего коснулись именно женщин - снова сделал моду простой и андрогинной. И то, что дизайнеры, первыми откликнувшиеся на происходящие изменения, являются женщинами - Фило, МакКартни и МакГиббон - это не простое совпадение.
Однако минимализм также стоит за более широкими и, зачастую, менее заметными социальными процессами: редуктивизм всегда был одним из инструментов прогресса и инновации. Например, Поль Пуаре, дизайнер начала двадцатого века, не принадлежал к каким-либо общественным движениям. По тем временам его работы были минималистичными, а он всего лишь избавлялся от избыточности в женской одежде, которая была ему не по душе. В 1960-х годах дизайнеры начала космической эры, среди которых был Пьер Карден в простых и чистых формах своих работ представили новый вид футуризма, который проник не только в моду, но и в образ жизни в целом.
Так или иначе, минимализм всегда отражает социальные изменения. Он дает нам возможность одеваться более скромно, и не чувствовать из-за этого неловкости, экономить и не выглядеть старомодно, реанимировать свои полегчавшие кошельки. Так будет продолжаться до тех пор, пока колесо истории не двинется дальше, и не придет очередная пора активного потребления - которое, судя по урокам историю, снова будет безудержным.
Статьи по теме
Метки статьи:
